 В последние несколько дней война в Донбассе переросла в стадию активных артиллерийских дуэлей, которые нарастают с каждым днем. Очевидно, что Генштаб Украины прощупывает почву, отвлекает внимание и готовит полноценное наступление. И благодаря современным системам слежения можно с высокой долей вероятности сказать, на каком направлении и каким образом.
Формальный подсчет количества снарядов, выпущенных той или иной стороной, уже не имеет значения, как и динамика обстрелов. Если в эти 24 часа было выпущено на 100 ракет меньше, это не означает, что стало легче и спокойней. Подобные цифры – от лукавого, нельзя оценивать ситуацию на фронте по арифметическому подсчету залпов. Ситуация уже давно вышла из-под того уровня контроля, чтобы можно было говорить о количестве «нарушений». Уже нет никакого «Минска-2», уже нет никаких формальных или словесных условий, которые ограничивают применение тех или иных видов оружия. На первый план теперь вышла военная составляющая, и она затмевает собой любые дипломатические выкладки.
В последнюю ночь особое внимание привлекли перестрелки на мариупольском направлении. Но именно эта артиллерийская дуэль – классический перенос внимания. Село Саханка, населенное национальным меньшинством – греками, даже не находится на линии соприкосновения. Год назад его вполне могла постигнуть участь Широкино – полностью стертого с лица земли поселка на нейтральной территории. Но тогда никто в ВСН не собирался штурмовать Мариуполь в лоб. Это не просто неприемлемо, это не нужно. Взятие Мариуполя станет катастрофой для Киева не с военной, а с политической точки зрения, поскольку его обороне изначально уделялось слишком много внимания. Она стала критичной в обстановке, где пиара больше, чем практической оценки военной ситуации.
Для Новороссии вопрос так не стоит. Без фронтального штурма Мариуполя можно было обойтись и год назад, и теперь. Только год назад наступление могло начаться именно в районе греческой Саханки с целью обойти город и оставить украинские войска в нем без снабжения – по принципу очередного «котла». Благодаря «Минску-2» Саханка спаслась, фронт был отодвинут вглубь ДНР, а греки как сохраняли нейтралитет, так и сохраняют его до сих пор. Село старое, молодежи там практически нет, и говорить о каких-то политических предпочтениях там не приходится. Люди просто хотят выжить.
Резкая интенсификация артиллерийских дуэлей – не просто симптом, это уже последняя линия, за которой остается только ухудшение общей обстановки на фронте. Саханская история стала «медийной» исключительно стараниями украинской стороны, которая представляет обстрелы Саханки как нападение на Мариуполь. Это не так. Расстояние до города довольно большое, причем попадания минометных снарядов никак нельзя «записать» на ВСН, поскольку радиус миномета – пять километров, а вокруг Саханки на десять километров сплошная Украина.
Выяснять, кто куда попал и откуда стрелял, никто уже не будет. Это, по большому счету, никого и не интересует. Артиллерийская дуэль сама собой перерастает в наземные столкновения. Единственное, что сдерживает события последних дней от окончательного толчка, – это то, что наступление не обеспечено с обеих сторон. ВСУ способны только на тактические операции силами усиленных батальонных групп. Именно такая схема была сформирована в Генеральном штабе Украины после Дебальцево. Она выродилась в «размазывание» по всему фронту наиболее боеспособных частей, чтобы создать некий «задел» на нескольких участках фронта до охватывающего наступления.
Например, техника и артиллерия распределяются поротно. Ее совсем немного: две танковые и одна артиллерийская бригады распределены по трем наиболее важным участкам фронта. То есть часть общевойсковых и танковых бригад разделена в ротные группы, которые растворены в общих бригадных группах. Насколько такая тактика актуальна, показали бои в Марьинке. Командование бригадными группами на местах получило сильную власть, что не способствует реализации общих стратегических планов.
Меж тем речь идет об огромной армии – почти 65 тыс. человек при чудовищном количестве танков и ствольной артиллерии. Там, где техники больше, и следует ожидать попытки прорывных действий.
Большая часть ударных украинских частей концентрируется к северу от Донецка (еще севернее – в Краматорске – штаб, резерв и системы радиоэлектронной борьбы, единственные в своем роде). К западу – другая группировка, которая, скорее всего, призвана оттягивать на себя значительные силы защитников Донецка, терроризируя при этом город. Да, это серьезное направление, но командование в Красноармейске располагает меньшими силами, чем, например, более северный участок, откуда и планируется нанесение удара.
Украинские силы разделены на три командования (сектора), но, повторимся, огромные полномочия отданы сейчас командирам батальонных групп на местах. ВСУ довольно долго пытались привести в порядок положение на фронте, в том числе «выкуривая» оттуда представителей Национальной гвардии с их неконтролируемыми решениями. Теперь гвардейцев на первой линии нет, но самостоятельность командиров бригадных групп все равно сохраняется. Туда же приданы и части спецназа МВД.
Обеспечить глубину наступления без центрального командования бригадные группы, на которые сделали ставку в киевском Генштабе, не могут. Они не в состоянии поддерживать наступление на глубине 15–20 километров, что делает бессмысленным дальнейшее продвижение, ибо дальше «котлы». Бесконечные «разведки боем», которые проводили ВСУ, могли, в том числе, донести до Генштаба Украины, что эта тактика никак не сопряжена с наступательными операциями. Тем не менее ВСУ сейчас готовятся именно к наступательной операции, причем ее структура и география очевидны.
Главный прорыв готовится в степной зоне, отталкиваясь от Волновахи, где сосредоточены значительные части колесной техники. С этим элементом в ВСУ были значительные проблемы ввиду отсутствия бронетранспортеров и грузовиков в нужном количестве. Сейчас они собираются именно в степной зоне, что абсолютно логично при продвижении вперед, не встречающем сопротивления.
Основной удар может быть нанесен от Волновахи силами одного из направлений. Теоретически это способно взломать оборону ВСН именно там, где несколько дней и ночей ведется артиллерийская подготовка. Другое дело, что именно на этом направлении несколько дней назад колонна колесной техники была накрыта дальним ударом ВСН. Это показало не столько зависимость ВСУ от передвижения по степи, сколько способность ВСН использовать уже освоенные беспилотники для наведения дальней артиллерии. Подобного в ВСУ никто не ожидал.
Северные участки обороны, где концентрируется максимально возможное количество украинской артиллерии, менее склонны к взламыванию. Это городские агломерации, к подобным боям в ВСУ не приспособлены, там вообще не склонны к ближнему бою. А уж система обороны, построенная к западу от Донецка, и вовсе никак не сопряжена с украинскими идеями вскрыть ее за несколько минут.
Время – ключевое понятие. За последние недели стало понятно, что чисто военный успех возможен исключительно за короткий период. Если прорыв на участке невозможно обеспечить быстрым продвижением в брешь чего-то бронированного, то можно забыть об успехе, ибо подойдет вторая линия и остановит прорыв. Потому и войска второй линии стали подтягивать ближе к первой, и сама система обеспечения резервов превратилась в стратегическую составляющую (как и создание ремонтных пунктов, системы снабжения топливом и тому подобное).
Именно быстрое продвижение может быть оправданно политически. Захват ключевых или просто находящихся «на слуху» населенных пунктов без возможности их отбить назад через час-другой – единственный разумный вариант наступления. Но в реальности обе стороны пока готовы ограничиться контратаками на ограниченном участке. Единственное, что важно, – получение медийной территории, которая обеспечивает политическое продвижение. А там – как получится, поскольку прорыв укрепленного фронта сам собой располагает к продвижению танков по степи на скорости 60 километров в час. Прецеденты уже были прошлым летом.
Сейчас больше не существует политических окриков из «больших» столиц, поскольку никто уже не ориентируется на дипломатическую систему переговоров. Дипломатия того формата, который существовал до прошлой недели, отныне не имеет шансов. А значит, подтягиваем вторую линию.
Иначе есть возможность, что станет еще хуже.
|
